Разумеется, реализовывать эти соображения я не хотела, да и не могла. Всё-таки я аффтар крайне ограниченный в возможностях и интересах. Но иногда эти интересы (о возможностях лучше не будем) всё-таки выходят за рамки традиционных себасиэльных виньеток, и тогда я пытаюсь написать что-нибудь про жнецов.
Когда я обнаружила, что в одной из выкладок ни одного фика про жнецов пока что нет, я тоже... попыталась Опыт был получен скорее отрицательный. Можно было бы сказать, будто эта история научила меня, что сюжет со срезанной кульминацией выглядет нелепо или что не надо пытаться задействовать факты из тех частей канона, которые знаешь только понаслышке, - но я, чёрт возьми, и так это понимала! Впрочем, кое-что я все-таки могла бы запомнить на будущее, если бы оно у меня было, - что читатели не в курсе моих отношений с собственными мэрисьюхами (и с самой собой) и, ха-ха, по умолчанию считают, что я не буду делать из них идиоток А ведь в первоначальной версии там вообще был мужик! Надо было его и оставить - тогда меня (точнее, беднягу Уилла) не обвиняли бы в мужском шовинизме Хотя вряд ли бы я вытянула этот текст без лапочки Синтии. Без Грелля, кстати, тоже, но ему я быть благодарна не могу: просто ужасно, когда персонаж, на которого ты предпочитаешь смотреть в каноне, а не самой писать о нём какую-то жалкую фигню, вот так перетягивает одеяло на себя
Я честно надеялась, что кто-нибудь подкинет что-нибудь другое на эту же тематику, чтобы можно было перекинуть этот фик во внеконкурс или вообще снять с выкладки, но этого так и не произошло. Эх, счастливые были времена - тогда я еще была уверена, что этот фик так и останется худшим из написанных мной на эту ФБ, потому что хуже, казалось мне, уже некуда Но я всё равно сразу решила не скрывать авторства, когда ФБ завершится. Во-первых, потому что его могли приписать кому-нибудь другому, и это было бы крайне несправедливо по отношению к этому другому. А во-вторых, при публикации ему поменяли шапку, а деанон был единственной возможностью вернуть ей оригинальный вид, со всем моим бесполезным трепом. Впрочем, исправления, которые капитан внес в сам текст (потому что ему пришлось выступить и в качестве беты, я-то сама этим, как водится, не озаботилась), того стоили В моей жизни бетинг, с которым можно просто согласиться, - очень редкое удовольствие
Название: Винтик
Автор: Седьмая Вода
Бета: Julie de Miraval
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Уильям, Грелль, ОЖП, много безымянных трупов и один безымянный демон
Категория: джен
Жанр:
Рейтинг: PG
Предупреждения: out of character, out of canon, вялый юст
Краткое содержание: Настоящие шинигамские очки раскрутиться не могут. Но это не значит, что их не бывает нужно подкручивать.
3371 слово, по последним даннымЕще одна папка с документами легла рядом с предыдущей, как вторая ступенька в лестнице, крайне медленно, но неуклонно ведущей к небесам. Уильям Т. Спирс не стал задавать вопросы о ее содержимом — не потому, что их не было, а потому, что всему свое время, и разбираться, что именно и зачем именно опять плюхнулось на стол именно ему, лучше будет тогда, когда дела теперешней минуты будут закончены. Только коротко поблагодарил невидимую — потому что она опять подошла откуда-то сзади, со стороны шкафа, и потому что Уильям не стал оборачиваться — Синтию и вернулся к списку, который проверял до этого.
Очки покосились и сползли на нос в самый неудачный момент — в начале столбца. Терпеливо дойдя до конца страницы, несмотря на все неприятные ощущения, включая несильное, едва определимое, но всё же мешающее изменение фокуса, из-за которого все буквы и цифры слегка поменяли размер и размазались, Уильям сделал пару пометок на лежащем отдельно листе с промежуточными результатами, поднял голову и поправил очки. Потом, немного подумав, снял их вовсе, согнул и отогнул несколько раз дужку, подцепил ногтем головку крепежного винта. Точно, уже раскрутился и ослабел, то-то они сегодня слетают весь день. А вовсе не потому, что ему не повезло до полуночи корпеть над этими бумагами.
Недовольно вздохнув, Уильям наклонился вправо, чтобы открыть нижний ящик стола — отвертка, будучи предметом, непосредственно в рабочем процессе не участвующим, лежала именно там.
Синтия снова подошла, и на этот раз она встала впереди. Пару секунд Уильям еще пытался дотянуться до отвертки, которая, похоже, откатилась в дальний угол. Потом, поняв, что это уже начинает выглядеть неприлично, со вздохом выпрямился и надел очки, чтобы строго уставиться через них на Синтию.
— Из отдела глобального баланса сообщают, — сказала она ровным голосом, — что к югу от Лондона форс-мажор в виде демона и надо принять меры. То есть послать туда еще кого-нибудь, чтобы помочь его устранить.
Уилл нахмурился еще больше.
— А почему я узнаю об этом от отдела глобального баланса? Диспетчеры ничего не сообщали.
Синтия ничего не отвечала, но это и понятно: она-то тут при чём? Так уж сложилось, что диспетчер, отвечавший за район, где появился демон, либо не заметил его вовремя, либо решил справиться с ним сам. Действительно сильных демонов в Англии не замечалось уже лет двести, и только отдел глобального баланса — в просторечии именуемый также отделом глобального дисбаланса — мог бить тревогу из-за такого заурядного происшествия, как какая-то выбравшаяся в мир людей в неурочное время мелкая нечисть.
Но делать нечего, паникерам из отдела глоббаланса надо было отчитаться своему начальству в том, что они приняли меры, и ради того, чтобы они это сделали, надо было отчитаться и самому Спирсу. А для этого надо было сначала сделать что-то. «Послать еще кого-нибудь» — сказать легко, да только где его взять, этого кого-нибудь? Повернувшись к боковой стене, где висела потертая карта с пришпиленными к ней показателями смертности — их каждую неделю аккуратно заменяла Синтия, — Уильям уставился на прекрасно известные ему цифры так, будто от этого взгляда они могли смутиться и уменьшиться.
Распределить имевшихся в наличии жнецов по этой проклятой стране так, чтобы снизить до нуля риск потери огромного количества душ, и так стоило ему немалой головной боли. Срывать любого из них с места хотя бы на день значило ставить всю систему под угрозу обрушения, а уж во сколько раз после такого форс-мажора увеличилась бы эта груда бумаг… Вот уж и правда, отдел глобального дисбаланса…
Пока он раздумывал, кого бы послать воевать с демонами, и постепенно подбирался к единственному верному решению, Синтия, робко взглянув на карту, на начальника и снова на карту, наконец снова заговорила:
— Я ведь тоже жнец…
— В смысле? — Уильям непонимающе уставился на нее. В ее принадлежности к шинигами, насколько ему было известно, никто не пробовал усомниться. Или она хочет дать какой-то совет с высоты своей сомнительной компетенции?
— Я имею в виду, — голос ее становился всё жалобней и жалобней, хотя она вряд ли отдавала себе в этом отчет, — что я ведь тоже… тоже могу это сделать!
— Что сделать? — раздраженно спросил Уильям. — Убить демона? Честное слово, пора вам прекратить нести чушь.
На прекрасные изумрудные глаза Синтии навернулись слёзы — впрочем, они, кажется, уже там присутствовали, хотя и не такие огромные, — и она рванулась всем телом куда-то в сторону, будто собиралась убежать в свой кабинетишко и вдоволь там наплакаться, так что одно лишь чувство долга удержало ее на месте.
— О Смерть, — пробормотал Уильям, — сумасшедший дом какой-то. — Последний раз взглянув на карту, которая только подтверждала, что его решение верно, он сказал: — В таких жертвах нет необходимости, честное слово. Я тоже жнец, — он сделал особое ударение на слове «тоже», — и тоже могу туда отправиться. В каком это округе?
— В пятнадцатом, — ответила Синтия, шмыгнув носом и ковырнув мизинцем под нижним краем оправы очков, но в общем и целом медленно возвращаясь к рабочему тону и виду. Но Уильяму уже было не до нее.
Пятнадцатый округ. Ну разумеется, это именно к югу от Лондона, можно было догадаться.
Ладно, раз уж слова сказаны, нельзя просто так взять их обратно. Всё равно послать действительно некого. Тем более что…
Нет, никаких «тем более что». Просто некого.
Неприятные дела лучше не откладывать на потом, даже если они не такие срочные, как необходимость отправить обратно в ад — или еще подальше — существо, каждая минута пребывания которого на земле чревата потерей пары-тройки человеческих душ (а каждую минуту, потраченную на это, еще придется отсидеть в кабинете по ночам, потому что гора документов на столе тоже сама собой не рассосется). Синтия еще не успела вернуться из-за своей перегородки, куда она ушла за какой-то крайне необходимой, по ее мнению, при сборе душ и истреблении демонов вещью — вроде непромокаемого плаща или запасной баночки с чернилами, — когда Уильям уже разглядывал унылые равнины пятнадцатого округа с крыши мрачного трехэтажного здания, раскаленной от бушующего в доме пожара. Да, плащ сейчас пригодился бы разве что как дополнительная защита от огня. А вот позаботиться об отвертке не пришло бы в голову, наверное, даже Синтии. Впрочем, очки пока что тоже держались хорошо. Просто они могли бы держаться еще лучше.
Двигаясь вдоль края крыши, Уильям осторожно заглядывал сверху вниз в высокие стрельчатые окна, из которых валил багровый дым. Над третьим окном он остановился: зрение жнеца четко, будто контуры кто-то подсвечивал, выхватило из мешанины дыма и огня две скорчившиеся на полу, уткнувшиеся в стены человеческие фигуры. Кто-то так и не нашел выход — и, скорее всего, уже никогда не найдет.
Коса смерти Уильяма идеально подходила как раз для таких случаев. Конечно, пожар не мог навредить ему серьезно — но это не значило, что нырять в огонь было приятно, так что возможность дотянуться до дальней стены горящей комнаты, оставаясь на месте, дорогого стоила. Впрочем, способность «обрабатывать» несколько мертвецов, не сходя с места, была полезна и в других ситуациях — когда горящими были сроки, а не комнаты.
Оба человека — мужчина и молодая девушка — были уже мертвы. Оба не оставили никаких важных дел, для завершения которых им нужно было бы остаться в живых. Оба заслуживали ада, хотя над участью мужчины Уильяму пришлось ненадолго задуматься: хватало ли ему ума, чтобы понять, в насколько тяжких преступлениях он так легко вызывается быть соучастником? Чуть более внимательный просмотр пленки подтвердил, что хватало. Чтобы завершить процедуру, лезть в огонь — пока еще щадивший этот край крыши — тоже пока что не было нужно: Уильям давно уже обращался со своим секатором так ловко, как будто тот был продолжением его руки, и даже такая тонкая работа, как отделение души от тела, могла быть проделана всё тем же способом, через окошко. Он как раз припечатал второе из личных дел и собирался перейти к следующему окну, когда за спиной послышался какой-то шорох, отличающийся от гула огня и скрипа прогибающихся балок.
Не оборачиваясь и не раздумывая, на одних рефлексах, Уильям резко выбросил назад руку с наклоненным в сторону секатором — еще доли мгновения было бы ему достаточно, чтобы повернуть его вперед и нанести удар. Но, услышав перекрывающий шаги невыносимо знакомый голос, он замер, а потом и развернулся лицом навстречу тому, кто несся к нему, легко перепрыгивая опасные участки. Тому, кто отвечал за этот округ и чья смена была в это число.
— Уилли! — пронзительно выкрикнув его имя, Грелль подбежал вплотную, порываясь обнять, невзирая на преграду в виде выставленного поперек секатора. С трудом удержавшись на краю крыши, Уильям подумал, что надо было просто отступить в сторону, и пусть бы Грелль тормозил обо что-нибудь другое, если получится. — Уилли, да, это не было пустыми мечтами — что когда-нибудь ты придешь, обязательно придешь мне на подмогу! Как будто я дама, ожидающая своего рыцаря на верхушке зловещей заброшенной башни! Ясное дело, мне было бы несложно справиться и так, но видеть тебя — такое сча…
Оборвав его излияния легким тычком тупой стороной косы (пожалуй, все-таки не таким уж легким, но своей цели Уильям достиг: Грелль отступил на шаг и на пару секунд прервал свои излияния), начальник диспетчерского отдела придал своему лицу еще более строгое выражение и спросил:
— Что произошло, диспетчер Сатклифф? Где демон? Сколько душ потеряно? Честное слово, у нас нет времени на изъявления чувств.
— Ну ка-ак же без чувств… — капризно начал Грелль, но под ледяным взглядом Уильяма сменил пластинку: — Ах, Уилли, ты так любишь подчинять всё своей воле, я просто не могу не подыграть! И правда, зачем говорить о чувствах? Ведь мы понимаем друг друга без слов… Так вот, диспетчер Спирс, по порядку: произошел темный ритуал, на котором вызвали демона. Где демон, неизвестно, застать его не получилось — а жаль! Души еще не проверял, там же всё горит — непонятно, что может гореть в каменном подвале, наверное, этот демон постарался, — а от этого волосы портятся и кожа. Нет, всё бы было сделано как положено, уж я-то свое дело знаю, но можно же было немного полюбоваться пламенем? А там уже и ты пришел, надо было спешить тебе навстречу! Но людей погибло много, там всё в крови, всё, абсолютно всё.
— Ясно… — сказал Уильям. Он хотел сказать это многозначительно — осуждающе и угрожающе, но у него был не настолько выразительный голос, чтобы вложить все эти интонации в одно короткое слово, так что получилось просто хмуро.
— В верхних комнатах больше никого нет, тут только и были эти двое слуг, — сообщил Грелль таким тоном, каким, наверное, сказал бы что-нибудь вроде «Дома никого нет, все уехали на два дня». Если бы ему, не приведи господь, когда-нибудь пришло в голову сказать такое Уильяму. — Так что, пошли в подвал? С твоей огромной длинной косой мы быстренько разберемся с этими унылыми покойничками!
Уильям, не тратя лишних слов, спрыгнул вниз, на лужайку перед домом, по которой тоже уже перебегали язычки пламени. Хотел было устремиться наконец в подвал, чтобы побыстрее собрать хотя бы информацию о потерянных душах, но замер и уставился на элегантно приземлившегося рядом с ним Грелля. Только сейчас до него дошло, что у Алого Жнеца нет косы. Вообще.
— Так… — сказал он, и теперь это было действительно угрожающе и многозначительно, хотя на Грелля это вряд ли могло произвести надлежащее впечатление. — Где ваша коса смерти, диспетчер Сатклифф?
— А вот! — Грелль достал из кармана нечто, больше всего похожее на маникюрные ножницы. — Не очень внушительно, конечно, но, честное слово, Уилли, это тоже коса!
— Где ваша основная коса смерти? — не отступал Уильям.
— Она… — Грелль неопределенно повел ножницами в воздухе, подбирая слова. — Она в ремонте. Не будем об этом, там нас ждут грешники, пытающиеся чересчур рано поджариться в пламени ада! Мы ведь должны собрать их души, Уилли? Ну или скорее уж написать рапорт о том, что душ у них больше нет. Разделаемся с этой бумажной волокитой по-быстрому!
Уильям молча кивнул и шагнул вперед.
Четырнадцатый пучок бледной кинопленки тихо втянулся в секатор. Не перепутать бы, кто где… В себе Уильям не сомневался, а вот в напарнике… Вытерев копоть со лба, Уильям покосился на Грелля, который с неуместным азартом тыкал ножницами в очередной и без того изувеченный труп и отсекал взлетающие ленты. В конце концов, это было опасно — так приближаться к кинопленкам. Уильям обзавелся «огромной длинной косой» вовсе не потому, что любил всё огромное и длинное, — сейчас он, конечно, уже не был новичком, которого вырвавшаяся из-под контроля пленка могла запутать или сбить с ног, но к чему зря рисковать? Впрочем, Греллю, кажется, ничего не угрожало. И все-таки…
— И все-таки, — спросил Уильям, перемахивая через труп и подходя к следующему, — что случилось с тво… вашей косой смерти, что ей понадобился ремонт в рабочее время? Они ведь даже не изнашиваются.
— Ты слишком любопытный, Уилли. — Грелль, выпрямившись, прислонился к колонне и обнял ее — теперь она казалась тоже охваченной огнем, как догорающие скамьи амфитеатра и обрушившиеся балки в центре подвала. — Неужели я всё еще вызываю у тебя какое-то волнение?.. И-и… — А сейчас колонна, похоже, теряла всю невинность, какая только могла оставаться у нее после присутствия при десятке темных ритуалов.
— Никакого волнения и никаких «всё еще», честное слово, — Уильям, отвернувшись, вонзил лезвия косы в бок растянувшегося вдоль лестницы толстого мертвеца так ожесточенно, как будто тот был повинен не только в темном колдовстве, убийстве детей и животных и крайне безнравственном образе жизни, но и в мелких неприятностях, преследующих самого Уильяма. Очки от столь резкого движения даже подскочили на носу и, конечно же, приземлились снова не на свое законное место. — Коса смерти — основное орудие труда жнеца, она… на втором месте по важности после очков. От ее состояния зависит эффективность его работы, а значит, эффективность работы всего отдела.
— Скорее на третьем, — заметил Грелль, оставив колонны в покое и нацелившись на очередного расчлененного сатаниста. — После самого жнеца. Приоритеты, приоритеты… Но меня все-таки радует, что ты волнуешься обо мне и моей косе! А что до износа… Износ, знаешь ли, бывает не только материальный, но и моральный… Что ты делаешь, Уилли?!
Расширившимися от удивления глазами он смотрел на Уильяма, который, быстро разделавшись с толстяком и его бурным, но однообразным прошлым, подошел к следующему мертвецу и вместо того, чтобы просмотреть его кинопленку, опустился рядом на корточки и начал расстегивать пряжку на его поясе.
— Уилли, — задумчиво сказал Грелль, — зачем ты снимаешь брюки с этого типа? Он же мало того что мертвый — даже не красивый.
— Мне всё равно, красивый он или некрасивый, — сквозь зубы произнес Уильям. — Честное слово, всё, что мне нужно, это маленькая острая железка любого происхождения. Чтобы прикрутить один-единственный винт. А пока оставьте меня в покое и займитесь делом.
— Какой еще винт?
— На очках, но я не понимаю, какое дело…
— На очках? Винт? У тебя? Либо я чего-то не знаю об очках, либо о тебе. На моих никогда ничего не откручивалось.
— Ну разумеется, не откручивалось! — рявкнул Уильям. — Он физически не способен открутиться, он просто регулирует силу сопротивления дужки, и меня она, в отличие от некоторых, не удовлетворяет.
— Ах, Уилл, — вздохнул Грелль. — И для этого тебе нужны брючные ремни противных обгорелых мертвецов?
— А где же еще, интересно… — начал Уильям и осекся. Грелль, стоя на каменной ступени рядом с ним, протягивал ему свои ножницы. Те самые — косу смерти.
— Это самая острая железка во всей Англии, — кивнул Грелль с довольным видом. — И она маленькая. Даже нет — малю-усенькая!
Уильям уже было протянул руку к ножницам, но отвел ее и выпрямился. Если сам он будет без очков — придется же их снять, чтобы подкрутить винт, — а напарник без косы… Что угодно может случиться.
— Но почему? — обиженно проныл Грелль.
— Потому что у меня сейчас нет времени заниматься ремонтом очков — у тебя, честное слово, тоже. И вообще — вы в своем уме, диспетчер Сатклифф? Это коса смерти, она режет всё — а я не собираюсь резать головку винта, я собираюсь всего-навсего ее повернуть. Вы хотите, чтобы я вывел из строя собственные очки?
— Ах, этот железный голос и железная логика! — блаженно зажмурился Грелль. Тем временем Уильям, решив, что инцидент исчерпан, снова нагнулся и подцепил кончиками пальцев чью-то валяющуюся на полу обгорелую полумаску: под ошметками ткани поблескивала покоробившаяся полоска основы. — Что ж, тогда вернемся к нашим покойничкам — должен же среди них найтись хоть один без души!
…Но ни один без души так и не нашелся.
— Какой-то странный демон, — увлеченно рассуждал Грелль, сидя на скамейке среди горящих розовых кустов и прорезая волнистые линии в картонной папке: после того, как Уилл секатором все-таки вырезал из железяки отвертку и разобрался с винтом, он никак не мог не попробовать и себя в этом деле, придав ему, разумеется, творческий размах. — Вокруг него — полон дом людей. Грешники, которые его призвали, невинные детишки, которые предназначались ему в жертву, случайные обитатели особняка, у которых, конечно, души не очень интересные, но это всё же человеческие души… Слу-ушай, Уилли! — он подскочил, обошел скамью сзади и приобнял Уильяма за плечи, не переставая болтать. Тот терпеливо заполнял личное дело одного из сектантов, успокаивая себя тем, что между ним и Греллем всё же находится мраморная спинка скамьи. — Я вот сейчас сказал — «неинтересные души». А может, он как раз и ищет одного интересного человека? Ценного, уникального, неповторимого, в поисках которого можно перерезать и сжечь хоть весь свет? Хотя, может, он просто заключил договор с одним из этих людей, а тот приказал ему не трогать души остальных. Но зачем человеку, продавшему душу дьяволу, заботиться о посмертии других — и зачем человеку, которого волнует посмертие других, продавать душу дьяволу? Ради какой высокой и одновременно темной цели? Это всё так таинственно и притягательно, ты не находишь, это просто будоражит мысли и чувства? — Он теснее прижался к Уильяму, который все-таки поднялся со скамейки и отошел, уже на ходу ставя последнюю печать.
В следующую секунду на то место, где он сидел, свалилась горящая ветка. Уильям, всем своим усталым естеством предчувствуя какой-нибудь монолог про опасности и буйство стихии или вроде того, решил вместо этого удержать разговор на текущей теме.
— Ты кончил? — спросил он холодно.
— Уилли, — с неподдельным восторгом воскликнул Грелль, — у тебя есть чувство юмора! Ты пошутил! Нет, этот мужчина приносит мне всё новые и новые сюрпризы!
Уильям, который вообще-то никаких двусмысленностей не планировал, недовольно продолжал:
— Мне, честное слово, абсолютно всё равно, чего хочет этот демон. Это просто темная тварь, которая крадет души, в этом не может быть ничего притягательного и таинственного. Пока что я вижу только одно — что он опасен. О том, что произошло здесь, тоже еще рано говорить — в огне многое может просто исчезнуть. Поэтому нам придется выследить этого демона и уничтожить его.
— Уничтожить демона… — Грелль мечтательно пощелкал в воздухе ножницами, потом перевел на них взгляд и вздохнул. — Только вот, Уилли, демон на то и демон, чтобы сегодня быть здесь, а завтра на другой стороне континента. Хотя это, конечно, свинство с его стороны — лишать нас развлечения, но, если подумать, что ему делать в этой деревне? Здесь дельных грешников-то было человек пятьдесят, да и тем он уже поотрывал головы этой ночью. Может, ты сначала поговоришь с этими паникерами из отдела глобального балаганса — сдашь им дела этих магов-неудачников и заодно выяснишь, в каком округе этот демон сейчас?
— Диспетчер Сатклифф, чем дольше вы будете бездельничать сейчас, тем больше работы будет в будущем. Если вы не хотите зачищать по несколько таких сгоревших зданий каждый день — да еще меня из-за этого отрывать от основного занятия, — потрудитесь проследить этого демона хотя бы до границ поднадзорной вам территории. А с отделом глобального баланса, — Уильям нервно поправил очки, хотя сейчас они, после наладки самодельной отверткой, сохраняли свое положение непоколебимо, — я, разумеется, свяжусь незамедлительно.
— Ну вот и ладненько, — Грелль потянулся и сунул ножницы в карман — вместе с неоконченным шедевром силуэтного искусства. — Но ты ведь сразу скажешь мне, о чём вы там договоритесь? Или хотя бы весточку пришлешь…
— Разумеется.
— Я ведь тоже совсем не хочу, чтобы какой-то демон бродил на свободе, и хочу, чтобы с ним встретился именно я, но ты же понимаешь, не всё бывает так, как нам хочется…
Уильям на этот раз даже отвечать не стал, предпочитая относиться к болтовне Грелля как к белому шуму.
Было уже не очень раннее утро, когда он снова вошел в свой кабинет. Правда, перед этим он успел заскочить домой: даже рядовые диспетчеры не позволяли себе ходить по офису в грязной, мятой и прожженной одежде (и с немногим лучшим состоянием прически и лица), что уж говорить о нём. Лишние траты и лишние заботы…
В «балаганс» он, впрочем, направился сразу, как только вернулся с этого назначенного самому себе задания. Исключительно потому, что это было действительно срочное дело, — не могло же у него быть глупых детских мотивов вроде «Пусть они посмотрят, до чего я дошел из-за их требований». Уильям абсолютно не хотел бы вызывать у кого бы то ни было мысли из разряда «До чего он дошел».
Всё было в норме. Просто еще одна выкинутая на свалку ночь и еще один выкинутый на свалку костюм.
Сейчас, возвратившись на рабочее место, можно было почти без труда вообразить, что ни того, ни другого просто никогда не было.
За его столом спала Синтия, положив голову на пачку отчетов. В которые ей, между прочим, вообще не нужно было лезть, несмотря на весь ее рабочий энтузиазм. Уильям остановился, мрачно глядя на нее сверху вниз.
«А некоторые еще говорят, — подумал он, — что быть женщиной счастье, потому что у них могут быть муж, семья и дети. Тогда почему эта дурища не выйдет замуж наконец?».
И, чувствуя, что настроение так и останется паршивым до конца и этого нового дня, с грохотом отодвинул нижний ящик стола.